Мудрость невозможно приобрести сразу, она наполняет наш дух постепенно. Это, как вкусное печенье. Целое прожевать трудно, а по кусочку откусывая - наслаждаешься... Wisdom cannot be attained all at once, it fills us gradually. It is like a cookie, a whole one is hard to chew through, biting one piece at a time you enjoy it...
 |
| *** |
 Свет незакатный
Там, в полях, на погосте,
В роще старых берёз, Не могилы, не кости — Царство радостных грёз. Летний ветер мотает Зелень длинных, ветвей — И ко мне долетает Свет улыбки твоей. Не плита, не распятье — Предо мной до сих пор Институтское платье И сияющий взор. Разве ты одинока? Разве ты не со мной В нашем прошлом, далеком, Где и я был иной? В мире круга земного, Настоящего дня, Молодого, былого Нет давно и меня!
<24 сентября 1917>
|
О утраты вселенной, Марина, звездная россыпь! Мы не умножим ее, куда мы не кинься, к любому в руки созвездью. А в общем-то, все сочтено. Падая, тоже святого числа не уменшить. И исцеление нам есть в безнадежном прыжке. Так неужели же все только смена того же, сдвиг, никого не позвать и лишь где-то прибыток родных? Волны, Марина, мы море! Бездны, Марина, мы небо. Если земля — мы земля. С весною стократно певучей, с жавороночьей песней, в незримую вырвавшись высь, мы затянули, ликуя, а нас она превосходит, гири наши внезапно пенье потянут в плач. А если и так: плач? Он ликует восторженно долу. Славить нужно богов даже подземных, Марина. Так уж невинны боги, что ждут похвалы как ребята. Милая, будем же им расточать хвалу за хвалой. Нашего нет ничего. Кладем ненадолго ладони лотосам гибким на шеи. Я видел это на Ниле. Так, Марина, самозабвенно цари расточают даянья. Словно ангелы, двери спасаемых метя крестами, мы прикасаемся к нежности тихо то к этой, то к той. Ах, но как далеки, как рассеяны мы, Марина, даже по наидушевному поводу, только сигнальщики мы. Это тихое дело, когда этого кто-то из наших больше не сносит и кинуться в битву решает, мстя за себя, убивая. Есть в нем смертельная власть, видели все мы ее по манерам его и осанке и по силе нежной, которая нас из живущих переживающими делает. Небытие. знаешь, как часто слепое веленье несло нас? Нас, через сени студеные пакирозденья. Тело из глаз, що скрылось за сжатьями век. И несло сердце целого рода, упавшее в нас. К цели птиц перелетных тело несло изваяние нашей метаморфозы. Те, кто любя, Марина, столько не смеют ведать о гибели. Надо им заново быть. Только их гроб постареет, опомнится, станет темнее он под рыданьями дерева вспомнит о Давнем. Только их гроб распадется, а сами гибки как лозы; что их сгибает без меры, в полный венок их совьет. но облетают от майского ветра. От вечной средины, где ты дышишь и грезишь, их отлучает мгновенье. (О как понятна ты мне, женский цветок на том же непреходящем кусте! Как рассыпаюсь я ночью в ветре, тебя задевающем.) Древле научены боги Льстить половинам. А мы, круги совершая, сделались целым и полным, как месяца диск. В пору, когда убывает, а также в дни поворота, нам никто никогда не помог к полноте возвратиться, если б не шаг наш пустынный по долам бессонны
 |
  |
Стихи Николая Рубцова
Музыка Валерия Пака
В этой деревне огни не погашены,
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.
Светятся, тихие, светятся. Чудные,
Слышится шум полыньи...
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы, печали мои?
Припев: Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное - все забывается,
Светлые звезды горят!
[Проигрыш]
Кто мне сказал, что во мгле заметеленной
Глохнет покинутый луг?
Кто мне сказал, что надежды потеряны?
Кто это выдумал, друг?
Припев.